Светало, Город, устав от бесконечного потока машин, людей, листьев, успокоился. Он зевал, причмокивая, сладко-сладко и был похож на спящего белокурого мальчика.

Этот добродушный великан каждый день видел, как рушились тысячи судеб, но ровным счетом ничего не понимал в жизни "железобетонного муравейника" и смотрел на все радостно- удивленно.

Он любил ловить ртом капельки дождя: тогда они катились по горлу воды и умывали кричащих лотошниц, дворников и даже кошек.

Правда, посреди города текла река, а на окраинах было несколько озер, но они тоже были "железобетонными" и Город их "терпел".

Странным обитателям, это кричащей оравы, все время казалось, что Город меняется, но он на протяжении уже нескольких веков оставался все тем же белокурым мальчиком и мог повзрослеть только если бы его покинули люди. Ведь если от чего и взрослеют, так от одиночества.

В домах начали зажигаться огоньки, и мальчик-Город проснулся. День обещал быть теплым, но земля, уже спавшая, уже на прогревалась, и Мальчик закутался в туман.

Люди вообще казались Городу родом машин, и он не понимал, почему Господин Бог их охраняет. С этим Господином Богом у Города были странные отношения. Господин Бог был его учителем, но маска скучавшего всезнания коробила его. Город любил разговаривать с всегда печальным ангелом, пажом Девочки - нежной и грубой одновременно. Девочка писала стихи и забегала поболтать. По мнению Города-мальчика, это частично окупало ее очеловеченность.

Единственный, кто понимал Город, была Корявая Старушонка Мирра, она появлялась и исчезала так быстро, что казалась вездесущей.

Вездесущим же на самом деле был Господин Бог. Он был везде и нигде. Когда Город-Мальчик болел, и Господин Бог отменял занятия, Город обиженно говорил, что Людям-железобетонному муравейнику достается это везде, а ему Городу-Мальчику - совсем нигде и совсем ничего.

Завернувшись в туман, Город пил горячий кофе и читал учебник. Темой урока, который он не мог понять уже третий день был Условный Час.

"В этот Условный Час, - читал он в книге под редакцией Господина Бога, - два человека - Мужчина и Женщина - должны встретиться".

- А если нет? - спрашивал Город-Мальчик.

- Они обязательно встретятся, - устало говорил Господин Бог, который все знает. - Эти два человека будут связаны на все века, ибо они есть как осколки разбитой вазы, бывшие одним. И эти два человека станут выше.

- А почему они будут вместе? - Город-Мальчик почувствовал подвох.

Так всегда было: уж если Господин Бог кого-то любил, то им, непременно было тяжело жить.

- Для этого надо было бы остановить Условный Час,, когда замирает все вокруг и распускаются цветы деревьев персикового сада.

Встало солнышко, Город-Мальчик скинул туман, уселся чинно и важно. Начинался урок.

-Слушаю вас, - сказал Господин Бог.

- И есть Условный Час,
И два человека - Мужчина и Женщина - встречаются на пути,
И их единство выделяет их из всех тварей живущих,
И оно есть самое гениальное, самое великое родство во вселенной.

- Приведите пример.

- Это Корявая Старушка Мирра и еще... Девочка, мне кажется.

Начало темнеть.

- Прочитайте к завтрашнему уроку от сих пор до сих пор.

- Да, Господин Бог.

И Господин Бог стал нигде, а Город-Мальчик сделал кофе и стал наблюдать.

Девочка вышла из магазина. Она шла рядом с мамой, был январь. Серый безветренный день, пахнущий морозной сыростью, казался бездной, все- поглощающей Ваалом-Бэлом.

- Мама, - спросила Девочка, - а что такое снег?

- Видишь высших слоях атмосферы...

И далее следовало объяснение, суть которого сводилась к тому, что упорно падавшие белые кусочки были обречены делать именно это и ни для чего другого теоретически не предназначались.

Тут откуда-то сбоку появилась Корявая Старушонка, и сказала:

- Не верь ей девочка. На небе живет Господин Бог. Раз в год цветет его любимый персиковый сад, и когда облетают лепестки цветов персикового сада, на земле идет снег...

А Хлопья падали, тщась замести, удержать день, постепенно терявший очертанья.

- Позвольте! - сказала мама, но вокруг никого не было...

За долгие годы она так привыкла, что что-то нужно скрывать ото всех, что даже решась написать свой дневник о событиях дня, она с опаской брала карандаш.

В очередной раз хлопнув дверью, она заперлась в комнате. Итак ей было 20.

Умна, красива, нелюбима. Трудно наверное, было бы поверить, но у нее никогда не было друга. Друга-мужчины. Сначала ей представлялось, что должно быть, и то, что не подходило под стандарт, любовью не считалось. Но шло время, а под стандарт так ничего и не подходило...

Теперь, хлопнув дверью, она плакала. Плакала оттого, что не знала, откуда взялась эта навязчивая, постоянно зудящая боль.

Сколько она могла себя помнить, Девочка всегда была взрослой. Так получалось, и теперь ее душа представлялась Девочке большой, грузной женщиной лет 35, которая хотела бы нравиться, но никто (совершенно, никто!) не смотрит ей вслед и не заходит "на чашечку чая".

Она виновата, - сказала Девочка и вздохнула. Вокруг никого не было...

Ангел плакал, худенькие плечи вздрагивали. Его давно уже никто не спрашивал, что делала Девочка. А ей было плохо, и Ангел не знал, с кем посоветоваться. Остальные (его собратья) казались ему либо слишком материальными, либо умудренно-озабоченными скептиками.

Господин Бог восседал на троне. Ему было не до него. Ангел плохо понимал, что есть религия. В стране Девочки все, казалось, знали, что делать, однако не только не делали так, как предполагалось, скорее наоборот, обливаясь при этом слезами раскаяния. Вполне, впрочем, искренними. Личным ангелам не положено знать более того, что знают охраняемые им особи. А Девочка не знала.

Ангел стоял в стороне и думал: "Еще немного, и моя девочка вырастет. Она, конечно, не сразу встретит принца, и ей придется его себе приду- мать. Но она не сможет долго его придумывать и влюбится в кого попало (Ангел знал, что в Условный Час два человека встретившись не расстаются). И в этот Условный Час она, конечно, будет далеко. Человек, которого она встретит, станет ее другом. Но он никогда не будет Принцем. Даже в Условный Час. И Девочка, как сейчас будет плакать, съежившись под одеялом.

Корявая Старушонка - не самый привлекательный имидж, и тем не менее Мирра упорно держалась его. Когда-то Мирра посадила на земле яблоне- вый сад, он давал крепкие и сочные плоды. Но сад забросили. Подрос Господин Бог, посадил на небе сад персиковых деревьев, похожих на плачущие теологические истины, никогда не дававший плодов, укутанный вечным туманом пустоты.

Деревья давно одичали, но все еще давали плоды - кисленькие зеленые яблочки, которыми не соблазнилась бы и умирающая от голода собака. А Мирра скиталась по земле, ища дом. Тому, чей храм опустошили, никогда не найти приюта...

Весной яблони окапывали, и Деревья начинали верить, что кому-то необходимы. Но созревали кислые плоды, их никто не ел. Только дети использовали их вместо снарядов в своих игрушечных войнах, А Деревья шелестели листвой, вознося хвалу Вечному Круговороту. Проходил год, наступала весна, и Деревья надеялись, что кому-то нужны, забывались в струящейся молитве, засыпали, умирали...

Странно яблоня - женского рода, персик - мужского, небо - среднего, а значит, никакого. Оставаясь одна, Мирра отдыхала от условностей, которые каждый переступал. Но не все могли оправдать преступление. Те, кто мог, были счастливчиками. А счастливчики Мирру не интересовали. В той стране, где жила Девочка, счастье было чем-то невозможно-скучным. Оно было: а) невозможным; б) скучным. Невозможным, т.к. счастливые никому не были интересны; скучным, т.к. это был удел избранных. А разве счастьем можно поделиться? Мирра скиталась по земле, находя успокоение только в яблоневом саду, который, несмотря ни на что, жил. Он знал тайну Вечного Круговорота: все возвращается на круги своя. Нужно лишь время.

Господин Бог прогуливался по саду. Он был хмур. Ему надоела разно- язычная трескотня Ангелов-Хранителей и бессловесное повиновение Апостолов. Его сын, любимый сын опять ушел куда-то к людям.

Господин Бог был уже стар и не помнил точно, почему он решил сделать людей. Может от скуки? Но скука не проходила. Прибавилось забот, а скука все-таки не исчезла. Люди отказались быть богами, а почему?..

Из-за деревьев, выскочила юля, Корявая Старушонка.

Господин Бог, господинчик мой! - просюсюкала она, - отчего мы такие хмуренькие?

- Я вижу людей Мирра, и они делают все по-своему. Совсем не так, как я говорю. Вдобавок, они рисуют меня как одного из своих собратьев. Их окружают тонны вещей, но они не знают как растет трава, они забыли, что шепчет весенний листок. Он и все живое вместе с ним шепчем: "Я обещаю любить эту землю, за то, что она приютила меня на пути".

Я устал, Мирра. Они не знают любви, они забыли любовь.

- Ты зря беспокоишься. Каждую осень ты говоришь эти слова, а они все живут. У них другая любовь. И, знаешь, наверное, они правы: если есть Бог и есть человек, почему одно должно становиться другим?

_ Мирра, плачут даже деревья персикового сада. И я плачу. Я отдал им сына, они его распяли. А Девочка ушла из сада. Почему она плачет? Ее любят все вокруг. Любят и ненавидят - неожиданно добавил он.

- Одни любят, другие ненавидят, - покорно повторила Мирра. Но это не то. Чтобы понять людей, надо сделаться сначала одним из них, а потом сделаться еще выше.

- Ты говоришь странные Вещи, Мирра. Твой язык так причудлив.

Это сказали дети. Они играли в песочнице. Одна девочка упала, и боль- но ударилась. Она не заплакала, а очень серьезно посмотрела на детей, и дети ничего не спросили. Все были очень серьезны, потому что девочка научилась переживать боль.

- Зачем ей это, Мирра?

Не знаю, - покачала головой Корявая Старушонка и исчезла, шурша лепестками цветов персиковых деревьев.

И он бы жил спокойно сколько лет, но наступил Условный Час. Тот, Кто Не Был Принцем, его не почувствовал и не заметил. Он просто не захотел его замечать - это повлекло бы за собой мысли. Тот, Кто Не Был Принцем, многое знал, он был любимцем Господина Бога. В отличие от Девочки, он умел быть непонятым, научился. Думая, что Условный Час уже прошел, он ошибался. У Господина Бога не бывает так, чтобы что-то принадлежало безраздельно кому-то одному.

Вот они все: Мальчик-Город, где Девочка уже лишь гостья, Девочка, Корявая Старушонка, Мирра, Господин Бог, Печальный Ангел. Того, Кто Не Был Принцем не достает. Но и он тут.

Теперь они могут разглядеть друг друга, спросить потребовать... Но они молчат. Они мудрее нас, людей. Когда происходит что-то, о чем много говорили, слова недостаточны. Слова служат пониманию, а понимание лишь отзвук чувствования. Итак, последнее: Мальчик-Город, завернувшись в плед, слушает Господина Бога, Мирра смотрит вдаль, где виднеется яблоневый сад; Девочка спешит куда-то, думая об Условном Часе и о Том, Кто Не Будет Принцем; Печальный Ангел улыбается, глядя ей вслед. Пусть все останется так, как было когда-то. Когда никто не знал, что будет впереди, так, как остается улыбка на старом фото.

Последняя улыбка детства.