Философские мысли Михаила Джонджуа

Судьба недавно снова свела меня с удивительной рижской личностью - Мишей Джонджуа. Это удивительный человек, умница. Я мог бы долго писать, распевая ему дифирамбы, но думаю, что он эти строки прочитает и мне это так просто не пройдет. Так вот - Миша поделился со мной своими избранными литературными эксперементами и даже разрешил их опубликовать. Большое ему спасибо. Над оформлением всей большой коллекции я пока работаю, чтобы привести ее в вид, доступный для чтения, но вот миниатюры решил выложить. Еще раз - автор Михаил Джонджуа

 

Наглая выдумка, опирающаяся на традицию заслуживает того, чтобы стать былью. Любая наглая выдумка.

Читая эти строки, стоит помнить, что и ты – как человек и личность – всего лишь чья-то поэтическая фантазия. Не моя.
Перемена занятия знаменует перемену рода мышления. Когда человек уходит на гору, мышление отрывается от земли.
У меня есть традиция: в полночь поворачивать направо.
Хочу, чтобы дети играли в мудрецов и добрых волшебников. Особенно, когда вижу их изображающими стрельбу.
Чувствую себя перемычкой песочных часов, через которую течет время: из будущего в прошлое, а потом – обратно: из будущего в прошлое.
Утро. Восторженно ослепительное солнце восходит над прохладным летним городом. Колокол православного собора густым голосом заполняет свободную еще от звука чашу старого парка. На скамье в парке пара христиан погружена без остатка в чтение, каждый своего, Священного Писания. Склоненные над буквами головы, белые листы толстых книг, сведенные колени-подставки. Сосредоточенные человеки, отдающие все силы поиску Бога не видят, что мимо них, в светлой улыбке радости нового дня, легкой походкою своей в сверкающих одеждах проходит Он.
Не враг скрывается внутри – тюремщик. Где пилить решетку? Чем подкупать стража? Или дверь открыта и все это заключение только видимость, только мираж?
Мне нравятся тяжелые собеседники. Они – собрание проблем этого мира и научившись обходиться с ними, кажется, научаешься обходиться с этим миром.
Сижу на горе одиноко в седом окружении седых бешеных барашков – моих мыслей. Сижу и думаю о вечном или о Вечном. Не о Дружбе, не о Любви и (не дай Бог!) не о Боге, думаю о Ничто или о ничто. Думаю долго и чем дольше думаю, тем больше отдыхаю. Мне одиноко, ведь я – ничто и другие – ничто. Скучно, ведь могу создать что угодно из этого ничто и снова превратить всё это в ничто, что и так имею безо всех этих хлопот.
Вы покидаете свои дома, чтобы не умереть с голода. И идете на работу, чтобы умирать со скуки?
Нас обманули на счет смерти. Смерть. Смерть это не плохо. Нет, я не спешу говорить, что это хорошо. Смерть – это просто. Просто конец пути. “Поезд дальше не идет!” И будь добр провести инвентаризацию того, что успел…
Твой удел – радоваться пути. Пути. После этого ничего нет, а если и есть, то вряд ли оно, существующее за пределами, исключает радость и счастье “земного существования”. Впрочем, ты, конечно, скажешь: “Легко рассуждать!”
И я с радостью отвечу: “Легко!” 17.11.1999.
Сахарница, спрятавшаяся за стакан, наполненный чаем как смыслом, откусила множеством острых белых зубок половину, бывшей некогда золотой ложки. Белый след на столе под блестящим оранжевой кожурой мандарином, подтверждает, что мандарин очень кислый.