Несколько лет назад, когда я был моложе, я жил в Stockholm'е. Одним вечером сидел в A-bar'е. Народу совсем немного. Вдруг в зал вошел человек в бумажной шапке-колпаке на голове. Он заказал пиво, немного посидел у стойки. Быстро встал и ушел. Зачем он приходил? Не знаю. Может у него праздник? Но он ничего не сказал - вообще не слова. От мыслей об этом человеке мне стало вдруг как-то очень жутко. Чувствую, что вышел за грань ужаса полностью. Надо кому-то звонить, куда-то бежать, может, спасут. Причем непонятно отчего. Непонятно спасут ли. Вообще ничего не ясно. Я глубоко вдохнул. Подумал о том, что все хорошо. Например: вчера сюда заходил вонючий бомж с дорогой ракеткой Head в футляре. Ну и что? Ужас уменьшился. Потом еще вздох. И так, может, полчаса. Потом ужас прошел, как ни бывало.
А потом ко мне подсела блондинка, она была старше меня, но с замечательной фигурой. Те самые бутылочные формы, грушевидность, все говорит о том, что женщина создана для др. целей, чем мужчина... И мы разговорились обычным шведским разговором, о какой-то новой TV программе, погоде, зимней депрессии и тому подобной ерунде. Потом она засобиралась домой. Она жила недалеко от A-bar'а, на Vastermanagatan. Не мог бы я ее туда проводить? Ей так не хотелось идти ночью одной.
ОК. По пути она вдруг захотела кофе. Я предложил зайти в 7-11. Нет, она хотела настоящего молотого кофе, и она хотела сделать его дома. ОК. Хотя в Швеции почти везде кофе хороший. Тем не менее, ОК.
И вот, наконец, мы пришли. Мы сидели на кухне, и пили кофе. Потом она сказала, что у нее болит шея и спросила, не мог бы я ее помассировать. Хорошо. Она сидела на стуле, я встал сзади и начал массировать ей шею. Нет, ей было бы гораздо приятней, если бы она расслаблено лежала на кровати. Мы перешли в ее спальню, и она легла лицом вниз и я, согнувшись над ней, продолжал массаж. Вдруг она перевернулась и, одной рукой обхватив меня за шею, стала целовать меня, а другой рукой пытаться расстегнуть мои штаны.
Нет, стоп, frocken! Я тебя даже и не знаю. Она села на кровати, нахмурилась. Ты меня не знаешь? ОК.
Она встала и, подойдя к TV, сняла с его черной поверхности две фотографии. Вот это мои мать и отец. Он финн, работал на Ovacko Steel, теперь на пенсии и живет на Майорке. Вот моя мать, она была медсестрой до тех пор, пока не сошла с ума. Она поставила фотографии на место и взяла другие. Вот это моя сестра, она живет в Luke (она воспитательница в детском саду). Еще фото. Вот это дельфин, за которого я ежегодно плачу в Greеn Peace и которого зовут Micky в честь моего брата-близнеца, который умер при родах. По мере поднимания новых фотографий, она помахивает ими в воздухе.
Вот это мой старший брат, он монголоид.
Меня зовут так и так, мне 29 лет и я работаю в Scandinaviska Enskilda Banken. Я мэнэджер среднего звена, я беру отпуск 3 раза в год и езжу на немецком VW'е Golf двухгодичной давности.
ОК, теперь ты меня знаешь.
Она продолжает без паузы и эмоций: У меня нет терпения, потом мне немного больше лет, чем тебе. Ты еще не знаешь, что такое Время. Ты не знаешь, что Время беспощадно, что оно играет с нами в игру, в которую невозможно выиграть. Когда-то фараоны пытались обыграть время; мумии, саркофаги, бальзамы, вода вечной юности, золотые маски, жрецы, Eternity Inc, потом криногеника, euthanasia to the people... Но я отвлекаюсь, нет смысла сейчас об этом говорить... И ты еще не знаешь, что такое одиночество, когда мертвый воздух висит в комнате и тебе кажется, что все внутри тебя вот-вот лопнет. Ты не знаешь, что это одиночество сильнее всего на свете, ты не знаешь, что это одиночество переживет все, даже твою собственную смерть. Это одиночество как черная дыра, как капкан, из которого не выбраться, как конец света и даже хуже... И ты еще не знаешь, что такое сумасшествие, которое это одиночество неизбежно несет. Все это как бутылка модного шампуня - 2 и больше в одном... Понимаешь? - и она на минуту замолкает. Она уходит куда-то очень далеко, туда, куда не заглядывают обычные шведы или любые западные люди, for that matter. Западные люди не любят этих пустых пространств, где воет ветер вечности, западные люди прекрасно чувствуют себя в границах трудовых договоров, профсоюзного членства, кредит. карточек, сезонных и послерождественских скидок или в лучшем случае swinger club'ов. Они думают, то, что они не понимают, то, что они не любят, не существует... И ее глаза становятся темными, как тучи и мне кажется, что она уже не вернется из тех далей, куда ее занесло. Потом она вздрагивает и, словно что-то вспомнив, скороговоркой заканчивает свою тираду: Так что не разговаривай, а скорее раздевайся. И она с нежной яростью тигрицы опять бросается на меня.
Я говорю:
Сказать по правде, у меня нет презерватива.
Ты что, думаешь, что я сумасшедшая и буду делать это без презерватива! - возмущается она.
У тебя есть презерватив? - спрашиваю я. - Чего же ты раньше не сказала.
И тогда я принял 1 гр феномена и мы провели с ней ночь.
И уже под утро, обнимая меня, она вдруг заговорила:

Ich liebe dich ich liebe dich so vansenig
Ich mochte dich in meine Arm schlungen
Mein Schatz ich brauche auf dich so zehr
Ich denke ganzen Tag auf dich
Ganzen, ganzen Tag
Ich kan nur auf dich denken nur auf dich
Ies war Liebe auf den esten Blick
Das Gefuhl das ist uber alle furklarungen
Ich wunchte ich konte dich jezt hier seehn
Ich liebe dich das ist manchmal sogar schmartz ich fulle diessen schmartz
tief in mir
Ich liebe dich ich see dich fore mir wenn du nicht bei mir bist
Mein Hertz schlegt nur fur dich und ich mochte immer mit dich zusammen sein
Ich habe neimals diesses starke Gefuhl hat bei jemand anderen
Wenn wir Spass haben wenn wir Hand in Hand am Strand entlang lauft
Wir werden immer zusammen sein
Und niemand uberhaupt niemand zwischen uns bleiben sein
Du bist so gut zu mir.
Ich liebe dich ich liebe dich
Und du liebst mich auch
Ich weiss das...

И я никогда, никогда до или после во всей моей жизни не испытывал такой всепоглощающей любви, такой самоотдачи от моего сексуального партнера, как тогда от нее в ту самую ночь. И на следующее утро, лежа в кровати, я увидел у нее на стене красивый poster в блестящей, никелированной рамке. О, говорю, это замечательная фотография Земли, наверное, из National Geographic. Нет, говорит она, это НЕ земля. Ну, как же, возражаю я, вот тебе Африка, вот Скандинавия, вот, наконец, матушка-Россия...
Это НЕ земля, с раздражением говорит она, все приходят и думают, что это земля, но это НЕ земля. ОК, говорю я, я не спорю, я одеваюсь, тихо закрываю за собой дверь и ухожу. Я все понял. А что конкретно? Я понял, что на весах судьбы надо балансировать радости человеческого существования с ужасом жизни в плену внутри черепа за этими глазами.

Проходит недели три, и я опять в баре. Скорее всего там же, а может и в др., не помню точно. Накурено, тесно, почти как в темном love labirynth в голубом месте и очень весело (в отличие от голубого места, по настоящему, а не истерично). Я шатаюсь, стою со стаканом, купленном на последние деньги. Лед в нем уже почти растаял. Мой запой также как и этот лед тоже на исходе.
Если угадаешь, как меня зовут, то можешь делать со мной все что хочешь. Это девушка, стоящая прямо напротив меня. Она улыбается, но я понимаю, что она не шутит. Ей лет 25, миниатюрная, как кукла, наверное, 148, ну, 150 см, но очень правильных форм, все пропорции соблюдены. Я думаю, что ее на руках носить проблем не составит.
Вижу, что у нее на руке серебряный браслет с гравировкой - VG. Я задумываюсь.
Виктория?
Нет.
Виолетта? Валерия? Вера? Валентина? (Хотя последнее имя явно не походит: она же шведка, а не украинка).
Я больше не знаю женских имен на V. Ну, разве что Владлена и Василиса, но это совсем из др. сюжета.
Нет.
Она мотает головой, светлые волосы в каре как тяжелые струи песка. Очень естественная, она мне очень нравится.
Это браслет моей бабушки, - говорит.
Ах, вот как.
Не расстраивайся, ты не отгадал, но мое предложение все равно в силе.
Ой.
Через двадцать минут мы уже около ее дома. Старое здание, высокие потолки. Поднимаемся на 3-й этаж, входим в квартиру. Я снимаю с нее bomber куртку, и мы залезаем по лестнице на loft - импровизированный второй этаж, там спальня. Потом я снимаю с нее майку и лицом и как-то всем моим существом падаю в пространство между ее грудями, не забывая руками заниматься ее юбкой. Она лезет мне в ширинку, говорит:
Здесь что-то просится наружу.
И действительно, просится. Чувствую себя, словно я весь стал огромным половым органом или, по крайней мере, что у меня вместо головы - член. Знакомое чувство.
Наконец, я снимаю с нее трусы и утыкаюсь носом в место, которое пахнет райскими облаками. И немного морем. Она брилась несколько дней назад и рай немного колючий. И мокрый. Она стонет. Я раздвигаю ей ноги и ложусь сверху; обычный то что по шв. называется missioners stallning, хотя, причем тут миссионеры, я никогда в толк взять не мог. Слышаться первые, пока еще сухие удары моих внешних сторон ляжек о ее внутренние. И вдруг:
Назад, - как кошка шипит она.
Все мое существо, включая мой член, принимает форму знака вопроса. Я хочу тебя, а не твои болезни.
Но я...
Бесполезно объяснять ей, что я здоров. Я даже имени ее не знаю. Она сама явно не больна, я такие вещи обычно чувствую. Хотя бывало и ошибаюсь. Короче говоря, мне сейчас не до этого. Да и эпоха страха перед AIDS прошла. Теперь опять в моде трахаться без презерватива. Что я ей все это буду объяснять? Что делать? - задаю я вопрос имени Чернышевского.
Будить подругу, - отвечает.
А я уже и не сплю, - раздается голос снизу.
Я вижу ее roommate'а. Она появилась из соседней комнаты, она одевается, ищет ключи, их находит, ими звенит и выходит за дверь. Вот это настоящая женская солидарность, - думаю, - пошла за презервативами (впрочем, про себя для обозначения понятия я употребляю др., более грубое слово, но это детали).
Следующий кадр.
Просыпаюсь. Я один, рядом, на подушке неоткрытая пачка презервативов. На ней наклеена желтая бумажка с тел. номером и именем Lena. Я проспал появление презервативов, я был пьян и сейчас она на работе. Ищу глазами телефон и нахожу его внизу. Не одеваясь, спускаюсь по лестнице вниз, поднимаю трубку...
Кофе...
Голос ее подруги приятен. Как доктор в белом халате она скромно стоит у меня за спиной.
С удовольствием.
Я как-то неуклюже заматываюсь в простыню. Подруга ставит чашки, наливает в них свежий, пахучий кофе. Она гораздо крупнее той первой и волосы у нее темные. Неожиданно ее халат распахивается, грудь выпадает наружу. Она претворяется смущенной. Я отставляю кофе и хватаю ее за бедра. Я ее целую, она тихо урчит от удовольствия. Я разрываю упаковку презервативов. "Все-таки пригодились", - думаю.
Ритм, экстаз, вселенная исчезает, совместный взрыв. Секунды замедленной анимации, я словно наблюдаю наши тела со стороны.
Я достаю сигарету и прикуриваю. Время представиться - говорю.
Virve.
И увидев мои поднимающиеся вверх брови, добавляет:
Это старое финское имя. Из Калевалы. У меня папа финн.
Потом немного тише добавляет:
А у Лены хороший вкус на парней.
А-а-а... Очень приятно, Alex.
Все же я был почти прав - думаю - хотя бы первую букву угадал.
Вы считаете, что все это о распущенной, беспринципной, как это иногда называется - богемной - жизни? Нет, я честный человек, я стал boyfriend'ом одной из этих девушек.
Вопрос только какой из них. Но не все же рассказывать? Пусть хоть что-то останется тайной.
А в целом получилось что-то типа рекламы презервативов как явления в стране утепленных крестьян. Неважно какой марки.
ПРОСТО ПРЕЗЕРВАТИВЫ - don't leave home without them.

Взял на сайте Птюча